Франсин Риверс - Рассвет наступит неизбежно [As Sure as the Dawn]

Рицпа рассказала апостолу о своем общении с бывшим гладиатором, с того самого момента, когда она встретилась с ним, и до самого последнего разговора наверху, в его комнате.

— Ему нужно уходить из Ефеса, — сказала Рицпа. — Если он останется, Серт обязательно заставит его снова сражаться. У этого человека есть люди, которые постоянно следят за его виллой. Он даже посылал людей в город, чтобы разузнать обо мне. Если Серт узнает, что Халев — сын Атрета, я просто боюсь себе представить, как он обратит это против Атрета… И какая опасность будет грозить Халеву. — Рицпа взяла в руки мешочек с золотыми монетами, который дал ей Атрет, и протянула его Иоанну. — Атрет просил передать вот это. Он хочет вернуться в Германию. Насколько этот путь будет труден для нас?

Иоанн открыл мешочек и высыпал на ладонь часть монет.

— Примерно раза в два дальше, чем до Рима, — сказал он и высыпал монеты обратно в мешочек. Потом он положил мешочек на стол.

— Я скажу Атрету, что нам понадобятся еще деньги. Я дала ему слово, что свяжусь с ним не позднее, чем через два дня. Один день уже прошел.

Иоанн непрестанно смотрел на Рицпу и молча молился за нее. Она осторожно подошла к окну и тут же отпрянула, побледнев.

— Человек Серта по–прежнему стоит там, — сказала она. — Он шел за мной по пятам от самой виллы. Я пыталась оторваться от него, но… — Тут она представила, к чему все это может привести, и ее охватило отчаяние. — Я совершенно не хотела приносить беду в твой дом, Иоанн.

— Сядь, Рицпа, поешь. Тебе нужно набраться сил для того, что тебе предстоит.

— Все его деньги ушли на эту виллу, — сказала Рицпа, снова садясь.

— Господь усмотрит все, что вам нужно.

— Хочется надеяться, что Господь поможет нам узнать дорогу. Атрет не знает, как добираться до Германии, а я знаю только, что это где–то далеко к северу от Рима. — На глазах у Рицпы снова блеснули слезы. — Я слышала, что место это дикое, варварское. И если Атрет — типичный представитель своего народа… — Покачав головой, она взяла хлеб. — Даже не верится, что я сама предложила ему вернуться. О чем я тогда думала? При одной мысли о Германии меня почему–то одолевает ужас.

— Земля и все, что на ней — Божье творение, — улыбнувшись, сказал Иоанн, — даже Германия.

— Я знаю, но это ведь так далеко от тебя, Клеопы и всех остальных, кого я люблю. И буду я там одна, с Атретом, зависеть от его доброй воли. — Рицпа грустно усмехнулась. — Ни один разговор с ним у нас не проходит так, чтобы мы не спорили или не ссорились.

— Он обижал тебя физически?

— Нет, но иногда я вижу, как ему этого хочется, — она отвернулась, вспомнив, как Атрет упражнялся в гимнасии.

— Он тебе нравится?

Рицпа тут же покраснела. Опустив голову, она долго не отвечала.

— Да, — в конце концов, призналась она, смутившись. — И плохо то, что он об этом знает.

— Значит, Господь не случайно свел вас вместе, Рицпа.

Она приподняла брови.

— Чтобы послать мне искушение?

— Бог искушаем не бывает, и Сам никого не искушает. С правильного пути нас сбивают наши собственные похоти.

— Но я не чувствую, что сбилась с пути. И не собираюсь этого делать. — Рицпа отломила хлеб и обмакнула его в вино. Ела она не спеша, временами делая паузы и о чем–то думая. Она испытывала такое смятение, что ей трудно было подобрать нужные слова. Она смотрела на Иоанна, чье лицо и дух были столь спокойны. — Меня привлекает не только физическая красота Атрета, Иоанн. Но и что–то, что в нем глубоко спрятано. Он груб, недоверчив, жесток, но в нем живет какая–то ужасная боль. Однажды ночью он сказал мне, что помнит каждого из тех, кого он убил. — Она снова попыталась сдержать слезы. — Я смотрю на него и… — Она покачала головой. — Желание утешить его тут же открывает путь к другим желаниям.

— Значит, тебе нужно остерегаться. Бог верен, Рицпа. Думай в первую очередь о том, как угодить Ему. И Он не допустит до тебя искушений больших, чем те, против которых ты можешь выстоять, подскажет тебе верные решения, чтобы ты все могла перенести с честью.

— Я постараюсь быть сильной.

— Не полагайся на собственные силы. Никто из людей не силен сам по себе. Силы дает нам только Господь.

Рицпа снова встала, не находя себе покоя.

— Как бы мне хотелось вернуться в Ефес, в свое жилье. Жизнь была проще, а теперь все так сложно. — Лучше бы ей никогда не встречаться с Атретом, потому что даже сейчас, вдалеке от него, она не могла не думать о нем.

— Бывают и у меня трудности, — сказал Иоанн.

Она повернулась к нему, удивившись.

— У тебя? Но ты же апостол.

— Я человек, такой же, как и ты.

— Таких, как ты, уже не осталось, Иоанн. Ты последний апостол. Все остальные ушли к Господу.

— Да, — сказал он, — и иногда я спрашиваю Господа, почему я до сих пор живу на земле. При всей моей любви к тебе и другим людям, я так жду того дня, когда снова увижу Иисуса.

Рицпа услышала оттенок грусти в его голосе, и ей стало жалко его. Она смотрела на его поседевшие волосы и бороду, морщины возле глаз. Она подошла и опустилась перед ним на колени. Взяв его руки, она поцеловала их.

— Я эгоистка, — волнуясь, прошептала она, — потому что мне хочется, чтобы ты был с нами как можно дольше. — Она подняла свои красные от слез глаза. — Когда тебя не станет на земле, Иоанн, то не останется никого, кто когда–то был с Иисусом, кто прикасался к Нему, слышал Его голос. Ты последний живой свидетель Христа.

— Нет, родная моя, — возразил Иоанн, — Вот почему Бог дал нам Святого Духа, чтобы каждый из нас, кто принимает Его как Спасителя и Господа, мог стать живым свидетелем Его любви. — Апостол обнял ладонями ее лицо. — А ты должна быть живой свидетельницей Его любви для Атрета.

Рицпа закрыла глаза.

— Я плохая свидетельница.

— Бог берет все плохое и несовершенное этого мира и обращает во славу Его имени. Сам Иисус родился не в царских чертогах, а в яслях. — Иоанн положил руку ей на плечо. — Мы все едины во Христе, дорогая моя. Ты знаешь, кто наш враг. Сатана — сильный враг, который знает тебя практически так же хорошо, как и Господь. Он хочет завладеть твоим сознанием и твоей плотью, чтобы отлучить тебя от Христа.

— Такие слова не прибавляют мне уверенности. Кто я, чтобы сражаться с сатаной?

Иоанн нежно улыбнулся.

— Не ты сражаешься с ним. С ним сражается Господь, Который живет в тебе и Который в этой битве идет впереди тебя. Ты только должна быть тверда в своей вере. Помни послание Павла. Бог дал нам оружие — пояс истины, броню праведности, сандалии благовестия, щит веры, шлем спасения и меч духовный, который есть слово Божие.